продолжение...
Тихо журчит речушка Чуин-елга, правый приток реки Кача.
У речки отдыхаем,набираем немного воды в дорогу,умываемся(наконец то!).
Пока местность позволяет идти вдоль русла,чем мы и пользуемся,но всему хорошему рано или поздно приходит конец,берега становятся круче,и мы вынуждены набирать высоту.
Хотя и здесь нам немного везет,вырисовывается старая дорога,которая плавно траверсирует склон Бешуйского хребта,как сказал Дима-Наша дорога.
Хорошо идти по осеннему лесу,но дорога решила вдруг нырнуть обратно к реке,и опять мы пошли нырять по чигирям и оврагам.Русло реки тем временем постепенно приближалось,так и должно быть,мы должны без набора высоты выйти в русло и поднятся от него на дорогу,ведущую к Бешуйским копям.
В конце концов путь преградил глубокий овраг,сбросили рюкзаки,Дима полез вверх по склону посмотреть оптимальный путь обхода,но вскоре спустился вдоволь напрыгавшись по колодобинам и сказал что делать там нечего.
Решили перекусить и тяпнули по сто портвейна,после чего овраг показался не таким уж и страшным и мы ломанулись по его тальвегу вниз к Чуин-елге.
В овраге обнаружились интересные выходы сланцевых пород(извиняюсь,если неправильно их назвал),в отличии от других подобных пород что я видел(сланцевые тонкослойные породы и сильно разрушающиеся,ломкие), эта порода состояла из прочных,толстых(до 20-30 см) плит,и они были с округлыми краями,как будто подверглись воздействию воды.
Вышли к речке,тут был хаос из поваленных деревьев в перемешку с камнями,и мы перешли на другой борт,по которому после недолгих мучений в виде прыганья по чигирям,плюнули и вылезли на дорогу,которая оказалась уже давно неезженной но красивой и добротно построенной.
Еще бы,ведь строили ее еще в конце 19 века для подхода к угольным шахтам,здесь по всей вероятности проходила узкоколейка(железная дорога),которую строили от станции Сюрень через Синапное и далее по долине Качи,но сейчас никаких следов от нее не осталось.
Но проект железной дороги изначально предполагал вовсе не вывоз угля из Бешуйских копей,а...
Впрочем об этом читайте под спойлером в статье Игоря Белянского "Маршрутом неосуществленного проекта".
Тот, кто проезжал по автостраде Севастополь-Ялта, наверное, помнит барельеф инженера-путейца и известного писателя Н. Г. Гарина-Михайловского на скале у перевала Ласпи-Богаз. Именно его изыскания легли в основу проекта новой трассы. Менее известно, что предназначались они не для авто-, а для железной дороги, тогда же, в 1903-1904 годах им подготавливались и два запасных варианта: Симферополь-Алушта и Сюрень-Ялта, последний с тоннелем под яйлой.
Но вот интересная находка в фондах Крымского краеведческого музея — «План направления проектируемой Ялтинско-Бахчисарайской железной дороги по инструментальному изысканию 1897 г.» с неожиданным решением — вдоль Качинской долины через Главную гряду. По иронии судьбы, именно этот ранний проект оказался реализованным, хотя и частично — от станции Сюрень к 1921 году была проложена узкоколейка для разработки Бешуйского каменноугольного месторождения. В послевоенные годы линию разобрали, и о её существовании напоминают уцелевшие от перепланировки русла остатки дорожных террас и насыпей вдоль левого берега реки.
Итак, начало нашей дороги — Бахчисарай, и первая на пути станция — «Вай-Вай-Анам-Кая» (это в нынешнем Предущельном). Прежде на этом месте были две деревушки — Кош-Дермен и немного дальше — Мустафа-Бей, а между ними на обрывистом склоне высилась легендарная скала Вай-Вай-Анам-Кая — стройная фигура выветривания, напоминавшая девичий профиль. Тридцать с лишним лет назад в опасении обвала скалу уничтожили.
Следующая остановка — «Качи-Кальон», рядом большая деревня Пычки (сейчас Баштановка) и Анастасьевская киновия, отделение Успенского скита, наследие крупного средневекового монастыря Качи-Кальон. В пяти километрах к востоку — деревня Шуры (Кудрине), а станция? Ну конечно, «Тепе-Кермен», по самому примечательному объекту в окрестностях. В романтичности авторам проекта не откажешь, но уже очередная станция — просто «Бия-Сала», у большого, к тому времени русскоязычного села. Не случайно второе его название Хазах-Кой — Казацкая Деревня (казаками обобщенно называли русских), и оба варианта пропали под натянутым современным Верхоречье, хотя до верховий сливающихся здесь Качи и Марты достаточно далеко.
Следующий на пути пункт — «Ауджи-кой», деревня после войны переименована в Охотничье и исчезла незадолго до начала возведения перегородившей долину плотины. На память осталась стечением обстоятельств не доведенная до археологического состояния греческая церквушка.
Полустанок «Стиля» в устье одноименной речки, место так и называли Ауз — «устье», и сейчас оно покоится на дне Загорского водохранилища. Станция «Коуш» у последнего в широкой еще долине населенного пункта (позднее Шелковичное), а вот следующая, восьмая по счёту, ставит загадки. Первая: какова необходимость новой остановки всего через три километра, да еще в необитаемом урочище? Вторая: какими судьбами занесено странное название станции «Карбитная», от которого прямо-таки веет далеким индустриальным будущим, нашим с вами временем. И, наконец, третья, самая интригующая: чуть впереди Кача, — а на этом участке она также известна как Анкита-Узень, — принимает правый приток, речку Чуюн-Илга, или Чоун-Иол, в переводе Чугунная Дорога. Название это встречается еще в документах 1881 года, то есть не менее чем за сорок лет до прокладки по её долине железной дороги («чугунки» в русском просторечии) к угольным копям у горы Бешуй-Шор.
Словом, мы добрались до развилки, путь налево некогда реальный, путь направо — воображаемый. Вдоль южного берега реки углубляемся в заповедный лес, деревья становятся выше, горы круче, долина теснее; вот прошумел левый приток Донга, а дальше, за Писарой, Анкита-Узень становится Биюк-Узенью. В километре выше по её течению — станция, на предыдущие не похожая — тупик. С этого момента дорога приобретает новое качество и зигзагами, от тупика к тупику, меняя направление хода вагонов, преодолевает крутые склоны. Идея проектировщиков не бесспорна: с одной стороны — меньше уходит материалов, щадится ландшафт, иначе для тяжелого на повороты поезда трассе пришлось бы выписывать виражи; с другой — толкающему локомотиву силы требуется куда больше, в итоге — либо короткие составы, либо двойная тяга. В общем, в железнодорожной практике этот прием развития не получил.
От «Биюк-Узени» вдоль правого берега Писары начинается затяжной подъем по юго-западному склону длинного лесистого Сахал-Сырта к подножью Бабуган-Яйлы. Вдоль её западного края выстроились вершины Роман-Кош, Тас-Тепе и Ташлы-Баир; последняя спускает свой узкий отрог к перевалу Гурзуфское Седло. В километре от перевала трасса заворачивает на запад, в урочище Демир-Капу. Первоначально так называлась какая-то теснина в скалах у тропы из приморских деревень в Коуш, затем название распространилось на всю левобережную часть истоков Писары, а уже в конце прошлого века его перенесли на высшую точку Гурзуфской яйлы, вторую по высоте вершину Крыма (1540 м). Таким же образом немало названий небольших урочищ переселились на крупные вершины и долины, отчасти в сознании местных жителей, отчасти волей топографов.
Девятикилометровый перегон заканчивается станцией «Саурка» на крутом северном склоне одноименного скалистого отрога Гурзуфской яйлы. Каково практическое назначение разъезда — сказать трудно, зато верховья Качи и пройденный путь — как на ладони. Безусловно, будь проект реализован, стала бы дорога выдающимся техническим достижением, но какой ценой?
Под нами раскинулся один из лучших массивов букового леса на полуострове. Бук — дерево привередливое. Сотни стволов ежегодно валят зимние ураганы, выедают подрост не в меру расплодившиеся копытные заповедника, то и дело попадаются делянки лесорубов, под видом санитарной очистки проводящих заготовку древесины. Буковые леса для Крыма все равно, что амазонская сельва для планеты — утраты не возместить ничем.
Следующие три километра поднимают нас еще на 250 метров: на перешейке Главной гряды — перевал, тупиковая станция «Яйля», 1460 метров над у. м. На северо-востоке бугрится кособокими холмами Гурзуфская яйла (по старой карте — Балабан-Кая). Отсюда, вероятно, и одно из названий речки, убегающий по ущелью Уч-Кош в Ялту: Балабан-Узень — «огромная река», иначе трудно оправдать столь сильный эпитет. А урочищем Уч-Кош — Три Коша — прежде считалась местность напротив, туда на Никитский отрог крутым виражом уходит колея. Склоны Никитской яйлы, своими осыпями загромоздившие дно ущелья рваными обломками, придали ему вполне кавказский облик, дорога высоко над тальвегом траверсирует его левый борт — укрытое сосняком основание горы Мартын-Кош и под скалой Кызыл-Кая остановка в «Царской столовой».
Можно предположить, что такой сложный проект задумывался не без расчета на высочайшее одобрение — покрывалась значительная часть пути от южнобережных имений к императорской охоте — окрестностям Косьмодемьянского монастыря. Прошло совсем немного лет, и дорогу провели, правда, автомобильную, прозванную по созвучию фамилии заказчика и горы на её пути Романовским шоссе.
Повторяя изгибы ландшафта, магистраль проходит под косыми трёхступенчатыми утесами Айлия-Сырым в третий по счету тупик — «Гурзуф». На высоте 860 метров н. у. м по прямой, в трёх километрах от поселка — станция, помещенная на плече эффектной треугольной скалы Шаган-Кая, выглядит настоящим орлиным гнездом. Дальше напряженный профиль спуска к летней столице Крыма объединяет популярные уже в те времена зарождающегося туризма уголки — отрог Тувар-Эгерек, чаир Ахлан-Алан (станция «Грушевая»), урочище Абдурахман-Чаир с одноименным полустанком-тупиком. Он над пейзажным центром Уч-Коша — тесниной, окаймленной скалами Хысыр-Кая, Плаки-Кая и Балан-Кая.
Окутавший склоны гор на нашем маршруте душистый лес из сосны крымской — лицо и одновременно несчастье Южного берега. Ни одно дерево не загорается так охотно, и можно себе представить судьбу этих сосняков, когда б мимо них проносились многие тысячи курильщиков ежегодно. У нижней границы соснового пояса, над обойденным путеводителями дворцом Александра III последний тупик — «Массандра». Самому хозяину в своеобразном произведении на тему французского ренессанса пожить не довелось, а в не столь давнем прошлом композиция из стройных печных труб, башенок, аркад щитом и мечом надежно защищалась от любопытствующих взоров.
В километре к западу полустанок «Лесничество», за ним двухкилометровый вираж выводит на правый берег Балабан-Узени, более известной здесь внизу как Бала, к последней, восемнадцатой по счету, промежуточной станции «Ай-Василь». Она в центре села, впоследствии — Васильевки, а теперь уже части города. Последние три уже не слишком головокружительных километра пересекают речки Стамис, Темиар, Гуву и заканчиваются на станции «Ялта», вдали от тогдашней окраины, за Мордвиновским садом. Сейчас на месте, где сходятся улицы Руданского и Московская — цирк. Не так давно отшумели споры по поводу нового проекта века — скоростной магистрали Центр-Юг, полторы тысячи километров за пять часов. Вновь в жертву предназначалась Бельбекская долина, а от села Счастливого поезда шли бы по тоннелю, пробитому рядом с гидротехническим. При размахе современных строителей вдоль цветущей поймы протянулась бы мертвая полоса шириной в десятки, а где и сотни метров. Помогла «перестройка»: при переходе от экономики, которая «должна быть экономной» к экономике экстремально экономной, проект отправили на запасный путь.
Не укладывается в голове,как железная дорога,пусть и узкоколейка,может поднятся по хребту с набором высоты 800 метров?Ведь хребет довольно короткий,всего три-четыре километра,но факт остается фактом-проект был и он скорее всего есть и сейчас,в музее или где то еще в подобном месте.
Пусть он там и хранится,от греха подальше.
А с хребтом,по которому должна была пройти железка мы еще познакомимся,немного позже,а пока вернемся к нашей дороге...
Дорога сделав виток выходит на открытый склон,на повороте как изюминка к открывшемуся виду стоит одинокая сосна.
Вниз к речке спускаются симпатичные скалки,подходим к обрыву и любуемся видами.
Под нами внизу метрах в десяти весело похрюкивая шуршит в листве совсем маленький кабанчик,нас он не чует,поэтому всецело поглощен своим делом.
Долина реки Чуин-елга.
С левой стороны обнаженный скальниками склон горы Бешуй-шор,или Кискинташ, на этот участок дороги я обратил внимание в прошлом году весной,когда мы гуляли по противоположному склону на хребте Длинный шпиль,оттуда она очень симпатично смотрится.
Вблизи дорога правда особого впечатления не произвела.
Идем по дороге вглубь ущелья,здесь тихо и тепло,и как то навалила усталость,шатания по бездорожью давали свои результаты.
Где то тут должен быть сероводородный источник,не нашли,правда особо и не старались.
Слева со склона Кискинташа пришла еще одна дорога,на разилке под ногами чернеют отвалы угля.
Промышленные залежы угля в горе Кискинташ были обнаружены
1881 году,качество его было не на высоте,он имел большую зольность,низкую удельную теплоту сгорания и горел коптящим пламенем.
Железную дорогу к штольням строил Врангель,но довести до конца начатое не сумел-помешали красные.В 1920 году Крымский ревком возобновил строительство железной дороги,
и 28 апреля 1921 года железнодорожная ветка вошла в строй,и с ее помощью добытые в январе-августе 160 000 пудов угля доставляли во все районы Крыма.Вскоре рядом возник небольшой шахтерский поселок Шахты,который у татар звался Чаир,а в послевоенное время,на месте соженного поселка был туберкулезный детский санаторий,который позже снесли по причине попадания в санитарную зону при строительстве Загорского водохранилища,а в начале 80-х территория и вовсе вошла в состав заповедника.После войны уголь добывался до 1949 года,после чего штольни забросили из за нерентабельности.
Дорога зашла в красивый лес,прямо парк какой то,и вскоре подошла к речке.
Когда то здесь был мост но его давно смыло,а на бетонных трубах служивших когда то каналом для стока воды уже выросли деревья.Отсюда если подняться по склону метров 50 можно посмотреть на единственный оставшийся целым вход в штольню,его даже немного видно с дороги,но лезть в штольню мы не собирались,чего там делать,еще завалит ненароком.
Так выглядит вход(фото с нета).
А мы выходим по дороге на перевал Кучералы,от которого старая дорога поведет нас к реке Кача.
Подъем к перевалу Кучералы.
На спуске красивый лиственный лес,еще встречается кизил,и Дима с удовольствием залипает у каждого куста,уплетая подвявшие ягоды.Я к таким делам более равнодушен,наелся уже.
Дорога выводит нас в урочище Трехречье, почти к слиянию Качи и Писары,здесь и будет наша вторая ночевка.
Кача и Писара с водой,место здесь глухое и не просматриваемое.
Ставим лагерь,очищаем засыпанное листвой костровище,ура,сегодня будет костер!
Набираем кучу дров и вскоре греемся и балдеем,Дима к тому же еще устроил купальные процедуры,сказав что вода в Каче холоднее чем в проруби.
Ужинаем макаронами с тушенкой,затем шлифуем все это десертным Кокуром под яблочки с шоколадом, а потом осушаем котелок за котелком с чаем,уж и не помню сколько их было,три или четыре,при этом наслаждаемся просмотром фильма Территория,про советских геологов,отважных людей,работающих в невыносимых условиях во славу великой родины.
продолжение следует...
В лесу прямых дорог не бывает.
.
. Понятно, что нет дороги сейчас, но выглядит неким сюром. Причём свеженькая такая, покрашенная 
