Простите, друзья мои, - дальше будет много текста и, практически, слайд-шоу.
Но уж очень хочется поделиться впечатлениями этой поездки.
Я долго думал, как передать свои впечатления, чтобы они были интересны пусть не всем, но хоть кому-нибудь.
Построить их в виде серьезного изложения фактов по каждому важному пункту времени пребывания там? Не, - для этого есть БСЭ, БМЭ, википедия, в конце-концов.
Не постесняться своих эмоций? Честно говоря, я их стесняюсь. Несмотря на то, что они честные.
В конце-концов, получилась полная мешанина.
Предполагаю, что кто-то из нас в детстве мечтал о своей бригантине. О небольшом двухмачтовом паруснике, на борту которого, стоя у бушприта, сквозь туго наполненные стаксели всматриваться вдаль и ожидать появления своего острова, на котором есть та тайна, которая откроется тебе во всю жизнь искомой пещере. И на этом клочке земли в центре бесконечного пространства ты мечтал провести остаток жизни с любимой и единственной; среди несметного богатства природы, моря, неба. Среди сокровища, открытого только тебе и ей… Ну, может, и не было у кого-то бригантины.
У меня они были. Некоторые заходили в мой порт, некоторые так и прошли мимо по горизонту. Вроде бы много лет мне уже, а детство, похоже, не доиграло до конца. И еще одну из них я ждал очень долго.
Я предупреждал. Эмоции будут.
«Триста дней не спускаю с моря глаз.
Гляжу на волны до рассвета.
Мне нет другого дела, - ищу я парус белый…» (Старая-старая песня)
Вот также и я много-много времени сидел у моря; сидел там и сям; сидел один ли, с друзьями ли, или со своими дочками; среди разморенных тел в жарком июле или в компании с лисой, в позднем апреле сошедшей с прибрежных гор на берег за свежей рыбкой; пил ли свой любимый портвейн или топил грусть души в оболоньской воде, но всякий раз взгляд, в конце-концов, останавливался на одной точке.
Удивительное дело! - Эта точка, вне зависимости от положения меня в космосе, притягивала к себе, как магнит. Где бы ни был – на Агармыше, болтая ногами над Крымскими степями; на Эчки-Даге, на Сыртах, в Енышарах, в Солнечной Долине, на Караул-Обе, в грязной, как сливная вода общественной бани, москве - в конце всех маршрутов и дорог взгляд останавливался на ней и она, как конденсатор огромной емкости вбирала в себя все окружающее, невидимым магнетизмом изгибая время, порождая ложное ощущение всего одного прыжка или свободного полета над ней. Казалась - совсем рядом и - очень далеко. - Вынимала душу своим существованием и недоступностью.
В конце-концов накопилась критическая масса желания и взорвалась.
Все мы едем куда-то не просто так, а за чем-то. В каждом из нас это «за чем?» четко обозначено. Не кривите душой даже «матрасники». Ведь для каждого из вас расположение матраса на пляже относительно сторон горизонта, времени доступа до ближайшего бара - есть предмет всенепременнейшего и подробнейшего обсуждения.
В этот раз я ехал очень определенно. Я ехал именно ТУДА.
Окончательная точка обозначилась в тот день, когда в инете я увидел фотографию, сделанную если не из нее, но где-то рядом с ней. – Письмо автору с вопросом, как он туда смог попасть - как же иногда правильно оставлять свои концы в сети - и вот ответ с надеждой на контакт.
Еще один контакт найден посредством яндекса и, на удивление, на той странице сайта вижу свои фотографии, сделанные аж в 2000 году. Письмо в Крым, еще одно… Возможно ли? – Да.
И потребность ехать в Крым, 29 декабря еще не подкрепленная уверенностью, 30 декабря утвердилась. Впрочем, что я наговариваю? Все равно бы поехал. Да за ради того, чтобы увидеть Агармыш от Северо-Крымского канала, увидеть Тепе-Обу, всплывающий над холмами у Владиславовки и Феодосию под ним, увидеть Узун-Сырт, укрытый теплым январским туманом, спуститься в межгорье Енышар и, в конце дороги увидеть безбрежье моря, дымку горизонта, кучевость неба, запах и звук ведомой и заново неведомой земли… Крыма…
В общем, совсем коротко, - собрались мы: я, Аленка, Толики-Зиники (это двоюродный брат Лены - Толик и супруга его – Зинаида), в дальнейшем по тексту Т-З, и 1-го января, упихнув в машину сумки с теплыми вещами и завалив их куртками-пледами, рванули. Да так резво, что, отскочив от калитки дома на окраине деревни в 25 км от Москвы в час дня, пересекли Чонгар в семь утра следующего дня. И вот что обидно! - Т-З-кам, непомнящим когда были они в Крыму в последний раз, показать границу между Херсоном и полуостровом оказалось невозможным по причине полной темноты. Мы с Леной, по традиции, остановились на перешейке, и вытащив родню из машины, на пальцах пытались пронять их сонные головы пониманием момента… Но справа было черно и далеко, в черноморской стороне Сиваша, мерцали едва угадываемые огоньки. И слева, на Азовской стороне соленого болота, было черно и среди свечной яркости нескольких точек слышалась пальба петард… Или ружейных выстрелов?... И это в сопровождении ветра и понимания, что в Крыму отнюдь не тепло.
Тем не менее, факт прибытия на полуостров отмечен был в дневнике и впереди еще 150 км до.
И вот мы дома! «Баранов в стойло, холодильник в дом!» Все - буквально. Вещи в дом, машину на стоянку и бегом в Инджебель; - умеренно-скорый обед и к морю, к морю… А оно, не изменяя ни себе, ни нам, встречает ветрищем и штормом.
В этот раз оно особенное. Такого цвета «самого синего в мире» Черного моря я еще не видел. Хотите – верьте, хотите – нет, но море было волшебно-зеленым.
Будто в терпко-соленую холодную воду была вылита темно-зеленая плотная гуашь, и солнце бросило в нее часть своей желтизны и лучами перемешало и загустило краску до консистенции масляной. И, водя своей широкой кистью, нагоняя волны, солнце пыталось на этой основе вырастить свежее одуванчиковое поле. Зелень всходила бурно, но еще не готова была выпустить толстые бутоны, потому что стоял январь. А солнце продолжало прожекторно ощупывать берега, которые покрывались нереальной для них желтой краской.
И эту краску, перемешивая с облаками, тенями, береговой галькой и отражением прибрежных склонов, ветер набрызгивал на волны, нагонял цветного туману на небо и в глаза. А глаза впитывали, впитывали…
От избытка внутренне зажатых эмоций хотелось присесть на камни и не двигаться. Не шевелиться, не дышать и просто смотреть, как бело-зеленая холодная масса падает на тебя, падает, но не допадывает…
Но не всегда. Крайне аккуратным надо быть в отношениях с хитростью этого коварного игруна.
Ну, как тут не повторить старую поговорку, что береженого Бог бережет. – Особенно, если в рюкзаке есть вкусный оберег.
И оберегающая его суть тем сильнее, чем дальше от крайней кромки последнего наката прибоя.
Вдруг оглянувшись, очень резко осознаешь, что мы здесь ОДНИ! И это все – только для нас. Нереально. Еще вчера мы плыли в сочно-соленой песчано-коричневой грязевой массе участка российского трассы М2, каждые 150 км отмывая боковые окна и зеркала (Боже, храни Белгородскую губернию, - только ее прошли с успокоением душевным); еще позавчера была черно-коричневая на обочинах улиц москва, и вот оно, - пространство свободное, чистое, просторное, будто неземное… Параллельный мир?
На сегодня хватит.
Не спеша, уставшие, идем по пустому поселку через ужин домой. Дома, успокоившись, 50 граммов коктебельского коньяка принимаешь, как анестезию перед завтрашней операцией. Спать. Спать. Спать.
Назавтра.
Несмотря на вчерашний тяжелый день, мозг, в большей его части, чувствует себя хорошо. За окном серо. Выход покурить на лоджию отмечает еще и сырость. Отмороженный давным-давно мизинец левой руки показывает, что за стеклопакетом не выше -4 (ну, -2…). Складки памяти под костью черепа, вялые, как древние карточки в запущенной библиотеке, напоминают о цели приезда. Меньшая, нездоровая часть мозга, но самая здравомыслящая, говорит о том, что сегодня неволить никого не стоит.
Погода однозначно говорит – «нет».
Ну же ничего страшного! В этом же безлюдье даже у подъезда внимаешь отдохновение!
Плотный завтрак в Инджебеле с легким вином и коньяком, легко сбегающим по телу, как рука опытного мануалиста, сподобляет на прогулку по туманному берегу вдоль по бухтам.
Набережная пуста.
Пусты и берега. Холодные, но сочные в январских четких красках.
Смышленый кот, примкнувший к нашим ногам, сопровождает нас до лохматой коряги, невесть как попавшей на этот уж пару-тройку тыщ лет забывший, что такое лес, берег.
Поласкавшись, упрыгивает от нас к Игорю, живущему зимой и летом в распадке за первым мысом. Многие деревья у него прижились и старая глухая балка стала совсем другой.
Т-З с Леной уходят по берегу, а я остаюсь на 5 минут покурить и помечтать у безлюдной кромки песка у края воды; у лодки, томящейся без весел и веселых девчонок, полоскающих ноги с борта в синих волнах жаркого июля…
А народ в это время топчет обувь по южному склону Джан-Кутарана и замыкает день посиделкой у источника Молла-Оглы Чокрак.
Источник в кадр не вошел. Он 20-ю метрами ниже. В неглубокой балке редкими каплями выходит из старой трубы. В прошлом январе он был весьма полным.
Назавтра.
Назавтра наступил холодный ветер. Солнце и облачность были очень переменными. Температура не могла определиться и билась у отметки около ноля. Лена решила съездить в Феодосию в книжный магазин и забрала с собой Т-З. Я пошел побродить по поселку совсем не спеша, прогуляться по улочкам, вспомнить места, где здесь жил много раз, может, кого из старых знакомых встретить. В моменты, когда погодные уравнения решались в пользу солнца, оно ослепляло все: траву, деревья, дома, меня; удивительно преобразовывая разом унылость серого зимнего пейзажа.
Под пронзительно-холодным ветром море у поселка посинело и мелкими колючими волнами дрожало от холода.
Тем не менее, нагулявшись и скрывшись от ветра за лодочной станцией у подножья Васюковки, устроил себе спокойные посиделки в одиночестве с маленькими глоточками 42-х градусного Кара-Дага. Хорошо думалось. Глаза отдыхали. Мозг млел. Сердце останавливалось.
Возвращение компании из Феодосии было отмечено ужином в Инджебеле, первым проверочным звонком на первый контакт. На том конце все было хорошо. – Пойдем обязательно при хорошей погоде. Но хорошей погоды он не пообещал.
Назавтра.
Назавтра утро было пронзительно ярким и обещающим. Южный склон Кутарана был ослепительно желт. Значит – солнце! Но скорый выход на завтрак слегка отрезвил горячность звонить и бежать за машиной. Цель моя был закрыта устойчивой плотной пеленой. Вот такие парадоксы этого места. Уж сколько раз замечал, что если везде идет дождь, то здесь его обманчиво нет. Обманчиво так, что если поверить погоде в поселке, можно глубоко ошибиться, выехав за его пределы буквально километров на 10. Слегка напрягаемся, но за завтраком сбрасываем сомнения и решаем идти в Енышары. Благо, визуальная оценка говорит, что там боле-мене.
Уж сколько было писано-переписано про них, уж сколько фотографий ни сделано, уж сколько всего ни перевидано там, но обладают они магической силой. – Манят. И обязательно, ну хоть разочек, но хочется туда сходить. Тем более, показать их Толикам-Зиникам. Идем.
Подъем начинаем за памятником погибшим в ВОВ, на окраине поселка. Поднимаемся к антеннам, а там дальше по хребту Кутарана совсем легко и просто – иди, да и вкушай собой вечную красоту этих киммерийских холмов, острых мысов, разрезающих море,
глубокой, просто обожаемой мной из-за безбрежности, долины между Енышарами и Тепе-Оба,
холмов, хребтов, распадков, ручейковых прорезей в земле и все это спадает в море…
Не спеша проходим перевальчики, удивляясь неожиданной и многочисленной группе крымолюбов-зимопоклонников.
И сваливаемся в долину по сухой извилистой балке.
Слева, в дымчатом от морозных испарений море, за островками Таш-Баши и Таш-Тепе проплывает призрачный катерок, что-то разыскивая в краю далеком…
И первый же сюрприз. Тогда как склоны являют собой жухлость острой высохшей травы, у самого подножья южного склона Ивы образуется пятачок сочно-живой зелени.
Удивительно! Что ее питает? Ведь, если есть подземная вода, то странно, что она концентрируется именно на этом пятачке. Почему все вокруг желто-пожухло? И геометрически это место являет собой прямоугольник! Догадки всегда мучали и мучают меня по посещении этих мест. Предполагаю такой вариант. – Там, где в нашей средней полосе когда-то жил человек, - растет крапива. Там, где крапива, ищите Пребывание. В Крыму крапивы я не встречал. Но часто среди июльско-августовской выжженности втыкался в неожиданные пятачки зеленой жизни. Но особенно это видится зимой и весной. И в этот раз было явление у скалы под Волошиным.
Особо зорких прошу обратить внимание на серый круг над прямоугольным строением зелени. Кто знает, что же это такое?
Честно говоря, после всей московской грязи, эти чудеса видятся, как некий знак из далекого прошлого. Где-то здесь, судя по устной информации и археологическим описаниям, было большое таврское городище. Очень похоже на то, что идем над теми, кто пас здесь овец, растил и пек хлеб, рожал и растил детей, воевал и защищался. Любопытно-жутковатое чувство внутри. И интересно, и страшно. Ходьба по головам вызывает даже некое трепетное недоумение реальности происходящего. Но идти дальше надо.
Несмотря на летние набеги, природе еще хватает сил очиститься и подарить шикарный густо-сладкий шиповник,
пригласить отдохнуть на зеленой полянке под раскидистым деревом,
и легким пинком отправить дальше, - гуляйте, люди хорошие.
И люди гуляли. Незаметно они оторвались от меня, пока я бродил у подножья Малых Енышар, под Волошиными.
Поднялись уже на скалу и зазывали меня характерными движениями рук. Пришлось бросить поиски и бежать вверх по склону с невероятной для самого себя скоростью. Догнавши компанию, устроилась сама собой конференция по теме прогулки. Мнение #1 – подняться к Волошиным. Но, посмотревши на заходящее солнце и подставив ветру обслюнявленные пальцы, решаем скорым бегом обойти Малый Енышар справа и мимо виноградников выйти на дорогу и домой. Сползаем вниз. В тени горы Волошинской уже бежим. Приподнявшись к виноградникам, видим картину солнечной закатной дорожки, как на воде.
Удивительно она стелется среди столбиков лозовых, голубых в этом свете, как синие горы вокруг. Солнце заползает в настеленную уже постель,
а нам еще бежать и бежать. К Волошиным мы еще придем.
… А ведь здесь бегала Гриновская Ассоль…
Назавтра.
Назавтра даже рассказать нечего. Проснувшись и потянув многократно уставшие за вчерашние километры ноги, выползши из-под усыпающего под собой одеяла, видим серую серь. Очень не спеша привстаем над собой, умываем глаза неоткрытые, одеваем тело негибкое и идем завтракать. Но серость, серость, серость вокруг убивает напрочь надежду на достижение цели.
Становится очень скучно душе. Не хочется уже никаких поползновений. Серость сырая и холодная задавливает остатки желания и надежды. Приходит смирение – что ж, значит, так надо… И хочется ставить и ставить многоточия после несказанных слов… Что ж, не случилось… Как-нибудь… В следующий раз… Но не сидеть же в кафе, пока серь не зачернится. Идем в Двуякорную бухту. Холодно. Ветрено. Волнисто. И сыро.
Ветер по всему берегу расшвыривает гребни волн.
Наполняет уныние и вид новостроя на перевале между поселком и Двуякорной. Там, где мои мелкие дочки носились по красным распадкам холмов, сейчас перепахано, продано и уже растут фундаменты хотелей… Похоже на то, что склоны будут выгрызать. Становится совсем погано. Как я и предполагал, начинается отрезание моря и берега от нас. Все, граждане. Хорош. Теперь за гривни. Скудоумие и пронырливость побеждают. Затираются последние следы Истории повсюду. Новая история. Новая, но вечная Беда. Скудоумие сильней Сохранения.
Хандра напала. Ужин в кафе проходит полу-молча. Коньяк не оптимизирует. Остаются два дня. Назавтра наша хозяйка предполагает холод, но с солнцем. Звонок первому контакту. Ответ дословно : «Не, ребят… Пойти-то можно, но померзнем…» Нежелание явное. Трындец. Уже перед самым сном звоню по второму номеру. – «Завтра я занят, но послезавтра свободен. Пойдем!»
Ура. ура-а-а-а… тихо… шепотом под одеялом… ведь ни Лена, ни Т-З не знают, куда я хочу их отвести. Боже, дай сбыться мечте… А пока – спать…
«Триста дней не спускаю с моря глаз. – Гляжу на волны до рассвета…»
Назавтра.
В надежде, все-таки, на исполнение желания, сегодня самолично решил отвезти народ на Кок-Люк, чтобы не дать остыть ногам перед завтрашним подъемом. Да и хотелось Толикам-Зиникам показать кок-люкских сфинксов и полюбовать их видами.
На К-Л не был только тот, кто не был в Крыму на юго-востоке, поэтому особо рассказывать ничего не буду. Показалось мне или так и есть – один из сфинксов потерял свою шапку? Надо проверить по старым фотографиям.
Весь день прошел в полу-тумане постоянно длинными порциями наползавшем с материка.
Узун-Сырт ни разу так целиком и не открылся.
Какой же туман холодный и промозглый. Даже солнце не грело совсем.
Да, в этом году нам с погодой не сильно повезло. Правда, и снега не было. В метель бы точно не побродили.
Нагулялись, налазалиsсь, намерзлись, но ноги разогрели. Туман отверг мысль вернуться домой через Узун-Сырт, тем более на плато я предполагал сильный ветер и 8 километров мы бы не выдержали под ним. Не спеша спускаемся с Кок-Люка.
Сойдя с натоптанной тропки иду вдоль склона по камням и натыкаюсь на небольшой гротик. Спускаюсь в него и… меня обдает волной горячего и влажного воздуха, идущего сквозь щели из глубины горы. Ощущение, что я попал в сауну.
Созвал я народ со склона и устроили мы в нем легкий перекус с длительным отогреванием. Обращаю внимание на то, что Толики-Зиники перешли на молоко. Не выдержали алкогольной гонки с преследованием.
Удивительно. Вот так накопленное за беспредельно-жаркое лето тепло гора отдает зимой. Потом еще в двух местах были обнаружены небольшие щели на поверхности склона, из которых весьма бодро выходил теплый воздух. Чуть ли не с парком и со свистом. Прям, как на вулкане! Так что, любители зимнего Кок-Люка, пользуйтесь природной печкой. Реально – в футболке в гроте не было бы холодно.
Не спеша по бед-лендам спускаемся в Наниково.
Вот что интересно. – Один склон балки серый, а другой красный. Похоже, склон сложен из разных минералов и вода прогрызла себе дорогу прямо по границе пород.
Наниково кажется вымершим. Встречен был один человек младшего возраста, у которого мы вообще никакого интереса не вызвали. Все ж таки, вдали от центров, приезжие, в пик не сезона и на тебе…
Через полчаса нас забирает на трассе вызванная из Орджо машина. Отогреваемся в очередной раз в Инджебеле за плотным ужином. По возвращении домой открываю в себе внутренний мандраж. Надо звонить по поводу завтрашнего дня. Последнего свободного дня в этом январском Крыму. Что там ждет на том конце? Очередной отлуп? Вот честное слово, не подумайте, что я без коньяка в Крыму вообще не обхожусь! Обхожусь. Очень люблю марочное Каберне коктебельское – постоянно в рюкзаке 0,75 литра булькают; Пино-Фран тоже нормально в походах идет. Портвейн Белый, Крымский… Но здесь особый случай. Руки дрожат. 150 граммов одним махом. Сигарета, беру телефон, вызов… «… Как завтра? Получится? – в 9-00 жду в Коктебеле…» Все! Отпустило напряжение предыдущих дней.
Теперь моления только на погоду.
Объявляю своим, что завтра предстоит подъем на … и показываю пальцем в окно. Во-о-он туда. Лена в шоке от неожиданности, Толики-Зиники мало что понимают в значимости момента, но, похоже, проникаются идеей. А я от срыва нервов и еще 100 граммов коньяка проваливаюсь в сон. И снятся мне семь слоев Юго-Востока…
Удивительно! Что ее питает? Ведь, если есть подземная вода, то странно, что она концентрируется именно на этом пятачке. Почему все вокруг желто-пожухло? И геометрически это место являет собой прямоугольник! Догадки всегда мучали и мучают меня по посещении этих мест. Предполагаю такой вариант. – Там, где в нашей средней полосе когда-то жил человек, - растет крапива. Там, где крапива, ищите Пребывание
Спасибо за новый, старый рассказ, за воспоминания подкрепленные невероятно пейзажной фотографией. 
В моих планах поездка туда будет в приоритете, потому как начну я с Коктебеля. 
Вы были уверены что идете в верном направлении? По навигатору двигались? Что то я указателей не вижу на снимках 
Спасибо за понимание.
