Вот и закончились разобранные фото с той поездки… Придется писать буквами
Начну с разочарований, чтобы закончить воспоминания о первой поездки хорошим.
Итак, к разочарованиям, пожалуй, можно отнести два музея.
На Сапун-горе. Очень уж он… красивенький. Декорационный. Туристический. Видела там свадьбы – наверное, для свадеб хорошо фотографироваться. А так… Не знаю. Понимаете, кроме факта самого осознания, что стою на Сапун-горе, ничего нового эмоционально мне это не дало. Я не смогла пробиться через эти декорации.
Маленький музей на Малаховом кургане. На сам курган подняться интересно. Соотнести, как же это было на самом деле. Постоять там, где был смертельно ранен Нахимов.
Но крохотный музейчик… Пожалуй. Нет.
В противовес им – музеи, которые рекомендую.Я уже писала, что это
Дом-музей Севастопольского подполья (Ревякина, 46) и
35 батарея.
Про дом-музей говорила подробно. Теперь же –
о 35 батарее. В отличие от Сапун-горы там пробрало до мурашек. На 35 батарее все было реально настолько, что не нужно было ничего представлять или соотносить. Там не было декораций и имитаций. Все виделось так, точно было здесь совсем недавно. И это было… страшно. Именно на 35 батарее теоретические знания об обороне Севастополя становятся весомыми, зримыми, материальными. А уж последний зал… Я плакала, признаюсь.
Из мест, которые мне хотелось увидеть в Севастополе – это
4 бастион. Даже не то чтобы увидеть, а просто побывать на этом месте. Банальные слова: место, где вершилась история. Но ведь это так. Впрочем, была еще одна причина: когда еще удастся пройти по местам любимых детских книг?
"Был пустой урок, и Славка решил прогуляться до бастионов на Историческом бульваре..." Был пустой урок, и Славка решил прогуляться до бастионов на Историческом бульваре. Прихватил с собой Наездника, который без дела болтался на школьном дворе. На бастионе никого не было, над брустверами стояла сонная трава с пушистыми, как у одуванчиков, головками. Их неподвижные тени лежали на тускло-черных туловищах орудий.
Орудийные лафеты были ненастоящие, их отлили из чугуна, когда восстанавливали бастион. Зато сами пушки – это действительно пушки. Боевые. Не раз они качались на деревянных палубах старых линейных кораблей, а потом отсюда, с укреплений, посылали картечь и ядра в густые колонны атакующего врага…
Славка хотел не спеша пройти от орудия к орудию, но Динька, верный своей кавалерийской привычке, лихо гикнул и с разбегу оседлал толстый, как железная бочка, орудийный ствол. Тут же взвыл и скатился на землю.
– Ты что? – перепугался Славка.
– «Что»! Потрогай!..
Славка ладонью коснулся орудия. Ого! Солнце, оказывается, разогрело пушку, как чугунную печку. «Будто после стрельбы», – подумал Славка, а Диньке сердито сказал:
– Прыгаешь очертя голову! Вот и поджарился.
Динька виновато пританцовывал, прижимая к «поджаренным» местам растопыренные ладошки. Славке стало жаль его, и он заговорил помягче:
– Смотри-ка, здесь надпись. Я раньше и не замечал…
– Тут не по-нашему…
– Написано «Carron». Это был пушечный завод в Шотландии. Пушки они всему свету продавали, специально для кораблей.
– Если для кораблей, зачем она здесь? – насупленно спросил Динька. В его голосе так и звучало: «Забралась не на свое место, да еще жжется…»
Славка серьезно сказал:
– Когда враги навалились, было, наверно, некогда выбирать. Все пушки с кораблей пошли на бастионы…
Славка наклонился и глянул вдоль ствола. Ему захотелось представить, как на бастион движутся плотные шеренги английских пехотинцев в красных мундирах и зуавов в синей униформе и малиновых фесках. Динька пристроился рядом и тихо дышал у Славкиной щеки. Видно, он перестал обижаться на карронаду и тоже думал об атаке и залпах.
Но не было ни штурма, ни стрельбы. Стояла тишина, только трещали кузнечики.
Если говорить об окрестностях, то выделю Фиолент и Балаклаву.Про
Фиолент второй раз писать не буду.
А вот
Балаклаву хочу еще раз вспомнить. Знаете, такой… маленький, но гордый. Мол, да, я небольшой. Зато у меня все, как у больших: и прекрасная набережная для прогулок, и собственный флот, и собственная крепость и собственный музей, да еще ого-го-го какой музей!
В Балаклаву я приехала маршруткой, прошла между домами – и вышла на набережную к бухте. Знаете, катера, яхточки, лодки, парусники – точно насыпанные в коробку яркие игрушки, много, разные, и там все сразу хочется : ) Лучше, конечно, пощупать и покататься, но ладно, хотя бы посмотреть. Такое праздничное сразу настроение получилось, что Балаклава мне сразу и понравилась. А еще там очень уютно и много котиков. И бакланы! Боже мой, какие там прекрасные наглые самодовольные бакланы!
В Балаклаву с удовольствием поеду еще раз. Не ради музея, второй раз не пойду. Ради атмосферы. Ради прогулки по набережной: идти и пялиться на кораблики, отлично же. Ради того, чтобы взобраться к крепости и еще раз посмотреть на бухту сверху.
И еще я очень хочу в сам
Севастополь.
Странное дело, в первые несколько дней меня заворожила Южная бухта и только. Море, корабли, корабли!
Сам же город… Наверное, я ждала чего-то другого. Не затронул. Я его не поняла. Но это было сначала.
Я гуляла по его улицам. Выходила на набережную. Днем смотрела на море, такое разное, то солнечное, то свинцовое. Шла мимо киосков для туристов, и в это было настроение отпуска – когда еще будешь рассматривать и покупать такую ерунду. Стояла перед памятником затопленным кораблям. Вечером смотрела на огни в море. Слушала, как поют – в парке над набережной и на самой набережной. Пыталась кормить чаек. Рассматривала корабли. Снова уходила гулять по улицам, сворачивала в переулки и на лестницы. Разглядывала полукруглые балкончики. Ходила по Историческому бульвару. Смотрела, как темными вечерами светятся белые стены домов. Слушала, как стучат стручками или шелестят странными длинными листьями деревья, которых не может быть у нас.
К концу недели осознала, что мне нравится Севастополь. Я принимала его таким, и поняла, что он должен быть таким, а не городом из моих фантазий. Он стал для меня настоящим.
А через несколько дней после возвращения домой поняла, что скучаю по Севастополю.